__________________________________________________________
Предисловие автора
Двадцать лет назад в Израиле проходил судебный процесс, оказавший судьбоносное влияние на дальнейшее развитие израильского правосудия и израильское общество в целом, хотя мало кто из живших тогда в Израиле и наблюдавших за происходящим, согласится сегодня с такой оценкой тех событий. Тем не менее, по моему глубокому убеждению, низкий уровень правосознания израильского общества, прессы и политического руководства страны привел к тому, что двадцать лет назад общество потребовало от суда юридически не оправданного приговора, и суд согласился заменить юридически приемлемые доказательства владевшими обществом эмоциями. Иными словами, система правосудия была использована для вынесения неправедного приговора, который выглядел идеологически оправданным в глазах подавляющего большинства израильтян.
Однако нарушение принципов правосудия с одобрения всего общества и общественная легитимация подтасовки фактов в суде ради вынесения идеологически приемлемого приговора не могли впоследствии не ударить бумерангом.
Сегодня мы с ужасом наблюдаем узурпацию судом законодательной и исполнительной власти в стране и беспардонное использование системы правосудия в Израиле для борьбы с идеологически и политически неугодными лицами и тенденциями - и недоумеваем: как же такое могло произойти?!
Волею судьбы, мне и моему ныне покойному мужу Аврааму Шифрину пришлось принять самое непосредственное участие в событиях двадцатилетней давности, положивших начло этому процессу утраты моральных ориентиров в обществе, и наблюдать вблизи то, что продолжает трагически отражаться на судьбах нашего народа сегодня.
На протяжении всех минувших лет люди - как жившие тогда в стране, так и приехавшие позднее - нередко спрашивали меня: как случилось, что Узник Сиона Авраам Шифрин, отдавший столько лет своей жизни сионизму и еврейскому государству, оказался среди свидетелей защиты Ивана Демьянюка, которого обвиняли в пособничестве нацистам в уничтожении 900 тысяч евреев.
Предлагаемая ниже статья отвечает на этот вопрос. Однако, с моей точки зрения, значительно важнее, что она заставляет нас взглянуть в прошлое и увидеть в нем ростки сегодняшних наших бед, ростки, которые мы сами, с подачи наших врагов, насаждали и культивировали в своей среде.
20 лет назад мой муж, Авраам Шифрин, стал вторым из самых ненавидимых людей в Израиле. Первым был адвокат Йорам Шефтель, защитник Ивана Демьянюка, экстрадированного Америкой в Израиль в 1986 г. для суда по обвинению в том, что он был оператором газовой камеры в лагере смерти Треблинка по кличке "Иван Грозный”, лично уничтожившим около 900 тысяч евреев. Авраам стал объектом ненависти, согласившись выступить на процессе в роли эксперта по гебешным фальшивкам.
В израильской системе правосудия экспертов приглашает не суд, а стороны, поэтому человек, выступающий на стороне защиты, как бы автоматически становится защитником обвиняемого. При условии соблюдения принципа суб юдице - то есть человек невиновен, пока не доказана его вина - ничего страшного в этом нет. Тем более что свидетель-эксперт по определению должен говорить правду, и именно в этом должен быть заинтересован суд, стремящийся установить личность подсудимого и его причастность к инкриминируемому ему преступлению.
Но это при условии соблюдения принципа суб юдице… В случае же Демьянюка этот принцип был забыт в тот момент, как американский суд - самый справедливый суд в мире! - принял решение об экстрадиции механика фордовского автомобильного завода для суда в Израиль. С точки зрения израильской широкой общественности, прессы и - главное - судебно-правовой системы, в Израиль привезли не подозреваемого, которому израильский суд даже не предъявил еще обвинительное заключение, а виновного. И поэтому всякий, кто стоял на пути к юридическому оформлению заранее вынесенного ему приговора к повешению, и сам попадал в разряд преступников.
Между тем Демьянюк с первой минуты, когда в США заподозрили, что во время Второй мировой войны он был надсмотрщиком в немецком концлагере и скрыл этот факт при въезде в Америку, категорически отрицал это и даже представил алиби. Он утверждал, что на протяжении всего этого периода сам сидел в немецком лагере для военнопленных в Хелме (Польша), был освобожден весной 1944 г., после чего вступил в армию ген. Власова. Этому простому работяге с четырехклассным образованием и в голову не могло прийти - как, впрочем, и большинству израильтян - что кто-то может быть заинтересован в его осуждении, вне всякой связи с его личностью и фактическими обстоятельствами жизни.
Власти и пресса Израиля всячески поддерживали и разжигали "всенародный гнев” и призывы к отмщению. Для них это была едва ли не последняя возможность показать, как они преследуют нацистских преступников, и напомнить молодежи о трагической истории европейского еврейства, которая - так было принято в те годы толковать - могла произойти лишь потому, что у еврейского народа не было тогда своего государства и армии. [1]
Судебно-правовая система тоже втянулась в эту политическую игру, согласившись сделать процесс Демьянюка показательным. Под давлением министра юстиции Верховный суд разрешил снять для этого театральный зал в Биньяней Аума - иерусалимском Дворце конгрессов - и даже согласился с тем, чтобы весь процесс, впервые в истории страны, транслировался по телевидению. И стало ясно: приговор уже вынесен заранее! Не станет же государство вкладывать такие усилия и деньги в показательный процесс только для того, чтобы на глазах всего мира оправдать подозреваемого!
Наблюдая со стороны и еще не зная, что все дело построено на привезенной из СССР фальшивке, мы настороженно прислушивались - уж очень нехорошие ассоциации и воспоминания вызывало словосочетание "показательный процесс”. Однако в тот период даже мы, злостные антисоветчики, не подозревали, что этот процесс - результат международного заговора, в котором участвовали КГБ СССР, американский Отдел по специальным расследованиям (OSI - Office of Special Investigations) и власти Израиля. Только в страшном сне могло бы нам тогда присниться, что Авраам будет выступать в этом процессе, а уж тем более - что вся эта постыдная для Израиля и трагическая для Демьянюка и его семьи история - в какой-то мере следствие деятельности Авраама.
"Разделяй и властвуй”
Выезжая из СССР на Запад, Авраам был уверен, что продолжит бороться против советской власти - этого воплощения Зла в современном мире. Еще в возрасте 14 лет, потеряв отца, безвинно арестованного и погибшего в лагерях Колымы, Авраам не только не отрекся от него, как многие дети репрессированных в те годы, но поклялся отомстить за него и сделать все возможное, чтобы злодейская власть рухнула. Вся его дальнейшая жизнь была подчинена этой цели. И впоследствии, "найдя” для себя Израиль и глубоко осознав свое еврейство, он продолжал считать борьбу с советской властью своим долгом и своей миссией в этой жизни, а саму эту власть - смертельным врагом еврейского народа, не меньшим, чем власть гитлеровскую. [2]
При этом Авраам четко сознавал: коммунизм и советский режим враждебен не только еврейскому народу, но и украинцам, прибалтам, кавказцам и всем прочим народам, порабощенным коммунистической империей. И считал необходимым объединить их всех - как и граждан западных стран - для противостояния этому Злу. Опыт лагерей, где он не только спал на общих нарах с борцами за национальную независимость своих народов, но и участвовал вместе с ними в семи попытках побега, научил Авраама разбираться в людях и определять их не по национальной принадлежности, а за их личные качества. Сам он вел себя так, что солагерники привыкли уважать не только его как личность, но и его еврейство. Недаром же, когда однажды конвоир на этапе попытался натравить на Авраама находившихся в вагонзаке блатных, предложив им "наподдать этому жиду”, блатные - неожиданно для Авраама - заявили: "Ты это начальник брось, это не жид, это - израильтян!”.
Получив после лагерей, ссылки и периода подпольной сионистской деятельности разрешение на выезд в Израиль, Авраам знал, что и на Западе продолжит борьбу против советской власти, тем более что в лагерях оставались друзья: и старые, и недавно севшие, и нужно было добиваться их освобождения. Однако он полагал, что теперь включится в организованную на государственном уровне борьбу, которая, конечно же, ведется в Израиле и странах "свободного Запада”. Ему не приходило в голову, что и он сам был отравлен советской пропагандой: он полагал, что "Запад” - его политики, его пресса, его интеллигенция - настроены антисоветски и понимают опасность проникновения коммунизма в так называемый "свободный мир”. Для Авраама было большим ударом, когда он обнаружил, что этот пресловутый "гнилой запад” - еще и трусливый и просоветский, и к тому же, как мухами, засижен агентами КГБ. Стало ясно: чтобы бороться, нужно искать союзников.
Советские власти всегда действовали по принципу "разделяй и властвуй”, натравливая одни нации на другие и всех вместе - на евреев, сея клевету, недоверие и раздор и мешая людям объединяться в борьбе против своих мучителей. На Западе, как выяснилось, самым действенным методом нейтрализации антикоммунистических движений и организаций было распространение агентами КГБ слухов и сплетен об их антисемитской настроенности.
В первой же своей поездке в Европу и США в 1971 г. Авраам встретился с русскими антикоммунистами из НТС и с организациями, боровшимися за независимость Украины. Последние приняли его с большим почетом: они уже знали его имя от своих соотечественников, сидевших с ним в лагерях. Рекомендации таких ветеранов украинского повстанческого движения как Евген Грицяк (организатор шахтерского восстания в лагерях Воркуты), Михаил Сорока и его жена Екатерина Зарицкая, Лебедь, Горбовий, Долишный, римский кардинал Йозеф Слипый, стоили на Западе немало.
Познакомившись с евреями, которые вырвались из-под контроля израильско-американского еврейского истэблишмента и разворачивали собственную кампанию за свободу советского еврейства, Авраам начал знакомить их с украинскими руководителями, приучая тех и других к мысли, что у них общий враг - Советский Союз, и бороться против него нужно сообща, невзирая на все, что случалось между нашими народами в прошлом. Постепенно начались совместные демонстрации и другие акции протеста.
В 1975 г. Авраам рекомендовал для участия в первом Международном Сахаровском слушании Славу Стецько, вдову Ярослава Стецько, который 30 июня 1941 провозгласил во Львове независимое Украинское государство, был арестован немцами и в 1941—1944 гг. находился в концлагере Заксенхаузен. Советские агенты влияния сделали все, чтобы не допустить выступления представителя свободных украинцев, а заодно - и самого Авраама, как "злостного антисоветчика”. Авраама удалось отстоять, а Слава Стецько была отстранена от участия в Слушании. Но сам факт борьбы еврея Шифрина за право представителя порабощенной Украины рассказать о советских преступлениях против украинского народа, не остался незамеченным.
Следующей весной мы с Авраамом приехали в Америку с необычным проектом: создать в районе Вашингтона копию советского концлагеря и учебный центр на ее базе. В комитет, созданный нами для осуществления этого проекта, вошли представители почти всех советских национальных республик и стран соцлагеря, Кубы, Китая, а также множества американских правозащитных организаций - правых, левых, белых, черных, желтых и проч. Были там, конечно, и украинцы.
По разным причинам, нам удалось осуществить лишь небольшую часть своего замысла: была создана копия советского "воронка” для перевозки заключенных. Для этой цели купили старый, хорошо провонявший минибус, вроде тех, что развозили в Союзе хлеб и молоко. Внутри построили скамьи и решетки для отделения зэков от конвоя, а снаружи на темных бортах машины написали по-русски "Мясо” (именно так советские власти перевозили зэков по улицам городов, не привлекая излишнего внимания). Для "обслуживания” мы нарядили в советскую военную форму двух белобрысых, вполне рязанской внешности американцев - активистов антикоммунистических организаций.
Выставленный летом 1976 г. в Нью-Йорке возле здания Демократической конвенции (первым "пассажиром” здесь пожелал стать ныне покойный сенатор П. Мойнихен, который по дороге чуть не потерял сознание), а затем и в Вашингтоне возле Сената, наш "воронок” и короткая поездка в нем производили на американских политиков и журналистов неизгладимое впечатление, о котором они рассказывали в газетных публикациях, вызывая страшный гнев и возмущение советских представителей. Нашими помощниками в этом проекте были и нью-йоркские украинцы.
Тем же летом в Нью-Йорке вышел украинский перевод книги Авраама "Четвертое измерение” - его лагерные воспоминания, в которых, среди прочего, описана дружба евреев, украинцев и представителей других народов и их совместная борьба против произвола КГБ.
"Раскрутка” началась
Все эти разрозненные события, казалось бы, не имеющие к делу Демьянюка никакого отношения, возможно, и побудили советскую пропаганду натравить евреев на украинцев.
Советскую заинтересованность в заговоре против Демьянюка отмечают и бывший сотрудник комиссии Конгресса по безопасности и специалист по советским спецслужбам Герберт Ромерштейн в своей статье "Советская роль в деле Демьянюка” (Humsn Events, 4/4/92), и адвокат Йорам Шефтель, представлявший Демьянюка на процессе в Израиле, в своей книге об этом "деле”.
Во всяком случае, именно в 1976 году в нью-йоркской украинской коммунистической газете "The Ukrainian Daily News” была напечатана фотография документа, ставшего известным впоследствии как "документ Травники”. Это была копия удостоверения из тренировочного нацистского лагеря Травники в Польше, где перешедшие на сторону немцев советские военнопленные проходили обучение перед мобилизацией во вспомогательные войска СС. Фотографию сопровождала статья, в которой говорилось, что бывший владелец этого удостоверения Иван Демьянюк является нацистским военным преступником и проживает в США.
Эта публикация и послужила основанием для обвинения Ивана Демьянюка, человека совершенно ничем не примечательного, жившего в Кливленде (штат Огайо) и работавшего механиком на автомобильном заводе Форда, вначале в том, что он был охранником в одном из нацистских лагерей, а затем даже и в том, что он "Иван Грозный” - палач из Треблинки.
Редактор упомянутой украинской газеты, некто Михаил Ганусяк, успешно совмещал с издательской деятельностью работу на советские "органы”, проводя в своей газете советскую политическую линию. В своих публикациях и в изданной все в том же 1976 г. книге "Lest We Forget” он отмечал тревожные признаки крепнущего сотрудничества евреев, украинцев и других порабощенных народов в борьбе против СССР. Нет ничего удивительного в том, что именно этот агент Москвы предоставил страницы своей газеты для провокации, превратившейся - при помощи американских интересантов, а впоследствии и израильских властей - в откровенный заговор.
Опознание
Разумеется, Демьянюк был далеко не первым украинцем, на которого советские "коллеги” указали американцам как на пособника нацистов. Однако в случаях, когда у них имелись серьезные доказательства, советские требовали выдачи подозреваемых для суда в СССР, где их быстро приговаривали к лагерным срокам или казнили. В данном же случае очень быстро проявилась советская заинтересованность в том, чтобы Демьянюк был выдан в Израиль и судим евреями. И, опять же, нет ничего удивительного в том, что помощь в реализации этой идеи они получили от своего идеологического соратника в Израиле - Шимона Переса. Но об этом ниже.
Вначале за расследование Демьянюка взялись американские органы правосудия, которые запросили у советской стороны копию "документа Травники”, а тем временем направили в Израиль фотографии Федоренко (другого подозреваемого украинца) и Демьянюка для опознания выжившими узниками лагерей Треблинка и Собибор. Поначалу предполагалось, что кто-то опознает Федоренко как охранника из Треблинки, а Демьянюка - как охранника из Собибора.
В нарушение элементарных правил процедуры фото-опознания, израильские следователи создали коллаж фотографий, в котором фотографии обоих подозреваемых были не только крупнее и яснее остальных, но и помещены таким образом, что сразу обращали на себя внимание. Тем не менее, ни один из десяти живших в Израиле бывших узников Собибора не указал ни одного из двоих как знакомого им по Собибору. Таким образом, советская инсинуация в отношении службы Демьянюка в Собиборе отпала на этой ранней стадии расследования.
Однако вдруг произошло событие, которого не ожидал никто, даже советские авторы всего замысла. Первый же из бывших узников Треблинки, которым был предложен тот же коллаж, немедленно обратил внимание на две крупные фотографии и неожиданно указал на снимок Демьянюка, сказав, что это Иван, оператор газовых камер в Треблинке. С этого момента направление следствия круто изменилось, и израильские следователи начали искать доказательства того, что Демьянюк - это палач из Треблинки, прозванный "Иваном Грозным” за жестокость и садизм и лично принимавший участие в уничтожении около 900 тысяч евреев.
Интересанты в Америке…
В 1979 г. при министерстве юстиции США был создан Офис по Специальным Расследованиям (OSI), для розыска, судебного преследования и изгнания из США незаконно проникнувших в страну нацистских преступников. [3]
В 1977 г. отдел министерства юстиции, впоследствии преобразованный в OSI, подал в Федеральный суд США в Кливленде иск об аннуляции гражданства Демьянюка на основании утверждений, что он - "Иван Грозный” из Треблинки. Однако уже к 12 августа 1978 г. у OSI появились неопровержимые доказательства лживости этих утверждений. Доказательства эти были получены из Советского Союза в рамках параллельного расследования дела Федоренко. Из многочисленных имевшихся в деле Федоренко показаний следовало, что оператор газовых камер в Треблинке по кличке "Иван Грозный” имел фамилию Марченко. Среди полученных документов были подробные описания внешности двух охранников, которые отвечали за функционирование газовых камер в Треблинке - Николая Шелаева и Ивана Марченко - и их фотографии, и близко не похожие на фото Демьянюка. Получив эти документы, прокуроры из OSI скрыли их от адвокатов Демьянюка и впоследствии от суда.
Скрыли они и результаты неудачной для OSI процедуры опознания фотографии Демьянюка бывшим сержантом СС Отто Хорном, одним из самых страшных садистов и убийц из Треблинки. Как стало известно годы спустя, OSI придавал большое значение его показаниям. Поэтому 14 ноября 1979 г. следственная группа из OSI прибыла в Западный Берлин, где жил тогда этот нацистский преступник, в надежде получить от него подтверждение, что Демьянюк - это "Иван Грозный”. Однако, к их большому разочарованию, Хорн не только не узнал в Демьянюке "Ивна Грозного”, но и сказал, что этого человека вообще не было среди охранников в Треблинке, да и ни в каком другом лагере он не встречал Демьянюка за время своей службы в СС.
Результаты этого неудавшегося опознания были запротоколированы одним из троих следователей, Джорджем Гарантом, и отправлены в штаб-квартиру OSI в Вашингтоне. Но там решили этому документу хода не давать, а, наоборот, спрятать его подальше и, уж конечно, не давать его адвокатам Демьянюка. Поэтому, когда в 1981 г. OSI привез Отто Хорна в США, где он дал "правильные” показания на процессе по денатурализации Демьянюка в Кливленде, адвокаты обвиняемого не знали о том, что ранее этот свидетель дал прямо противоположные показания.
Обнародование всех этих документов, естественно, завело бы дело против Демьянюка в тупик, и OSI был бы вынужден отозвать свой иск из суда. Это было бы второе дело, проваленное OSI, и этого руководители нового отдела с широкими полномочиями и обширным бюджетом допустить не могли, так как период испытательного срока подходил к концу, а его сотрудникам не удалось довести до положительного конца еще ни одного дела. (К этому времени OSI проиграл в суде Флориды иск против Федоренко и подал апелляцию. Но, не имея достаточных доказательств, следователи OSI боялись проиграть и ее. Поэтому они просто подослали к нему "доброхотов” и уговорили этого не слишком умного человека не тратить скопленные за годы работы деньги на адвокатов, а просто обменять их на рубли и уехать на Украину, где оставалась его семья, и дожить там спокойно и безбедно до старости. Поверив "доброхотам”, Федоренко обменял свои доллары на рубли по выгодному американскому курсу и уехал на Украину, где он уже бывал несколько раз с визитами и не имел никаких проблем с властями. Но в этот раз на советской границе его уже ждали: он был арестован и через несколько недель расстрелян. Так OSI "выиграло” свою первую апелляцию).
В интервью алабамской газете Huntsville Times 30октября 1991 г. Алан Райан, возглавлявший OSI в период раскручивания "дела Демьянюка”, сказал: "Дело Демьянюка было одним из первых дел, которые мы представили в суд, и это был в значительной степени наш экзамен. Если бы мы его проиграли, это весьма укоротило бы время существования нашего отдела”. Вот так, просто и откровенно: чтобы укрепить свое положение и оправдать свои зарплаты, сотрудники отдела решили, что за это не жалко заплатить жизнью ни о чем не подозревающего человека.
Однако не одни лишь сотрудники OSI были заинтересованы в сокрытии доказательств невиновности Демьянюка и в его осуждении. 25 августа 1978 г. Конгрессмен Джошуа Эйлберг, тогда бывший председателем подкомиссии Конгресса по иммиграции, направил письмо Грифину Беллу, генеральному прокурору США:
"До меня дошли сведения, что вышли на поверхность недостатки в подготовке дела "США против Демьянюка”, касающегося процедуры денатурализации предполагаемого нацистского преступника, проживающего в Кливленде, Огайо. Хочу выразить свою сильную озабоченность по поводу неадекватной работы обвинения в этом деле. Повторение недавнего отрицательного решения по делу Федоренко (то есть его оправдания в суде - Э.Ш.) во Флориде может свести к нулю и поставить под угрозу продолжительные и настойчивые усилия этой подкомиссии по избавлению страны от этого нежелательного элемента. Создание специального юридического отдела, OSI, в рамках юридического ведомства было нацелено на привнесение экспертных знаний и организованности в этот процесс. Этому отделу следует полностью доверить ведение этих дел. Я полностью поддерживаю передачу руководства ведением дела Демьянюка в руки OSI. Мы не можем позволить себе риск провала еще одного решения”.
Таким образом, на стороне сокрытия свидетельств с целью добиться признания виновности Демьянюка было много интересантов.
Никому из них и в голову не могло тогда придти, что несколько лет спустя рухнет "железный занавес”, и защита Демьянюка добудет в советских архивах те самые документы, которые OSI скрыл от американского, а затем и от израильского суда и, конечно, от адвокатов обвиняемого.
17 ноября 1993 г., уже после вынесения оправдательного приговора по апелляции Демьянюка в Верховном суде Израиля, американский Федеральный апелляционный суд 6-го округа штата Огайо определил как "намеренный обман суда” поведение адвокатов OSI в 1978 г. и в последующие годы.
Федеральный суд признал, что "адвокаты OSI действовали с бездумным пренебрежением своими обязанностями перед судом, когда они не раскрыли перед судом не менее трех серий бывших в их распоряжении документов еще до того, как дело Демьянюка достигло стадии судебного разбирательства”.
В решении суда сказано: "Поэтому мы считаем, что адвокаты OSI действовали с легкомысленным пренебрежением истиной и обязанностями правительства не делать никаких шагов, которые могли бы помешать обвиняемому представить свое дело целиком и честно. Относительно обстоятельств этого дела был совершен обман суда”.
В связи с этим суд постановил, "в результате этого и по вышеуказанным причинам аннулировать решение областного суда об экстрадиции на том основании, что решение было добыто нечестным путем в результате неподобающего поведения прокуратуры, представлявшего собой обман суда”.
Но до этого прошло 15 лет, семь из которых Демьянюк провел в израильской тюрьме, свыше четырех из них - в ожидании смертной казни. И на протяжении всех этих лет адвокаты OSI держали в секрете неопровержимые доказательства того, что за преступления "Ивана Грозного” был приговорен к повешению другой человек. Более того, когда иерусалимский областной суд приговорил Демьянюка к смерти, OSI поздравил израильскую прокуратуру с "успехом”. Один из сотрудников OSI, Джордж Паркер, ушел в отставку, протестуя против сокрытия от суда фактов, опровергавших вину Демьянюка, однако и он молчал на протяжении всех 15 лет.
Встать: суд идет
В 1981 г. Федеральный суд в Кливленде, Огайо, аннулировал американское гражданство Демьянюка, а в 1983 г. государство Израиль подало официальную просьбу о выдаче его для суда по обвинению в убийстве на том основании, что американский суд признал его "Иваном Грозным”. 26 февраля 1986 г. Иван Демьянюк был экстрадирован в Израиль.
16 февраля 1987 г. в столичном Дворце конгрессов "Биньяней Аума” специальная коллегия иерусалимского областного суда в составе судей Далии Дорнер, Егошуа Таля и под председательством члена Верховного суда Дова Левина приступила к слушанию уголовного дела 373/86 в соответствии с Законом от 1950 г. о наказании нацистов и их пособников. Государство представляли: Государственный Прокурор Йона Блатман, адвокаты Михаэль Шакед, Михаэль Горовиц и Денис Гольдман (во главе прокурорской группы в составе 27 человек). Защиту на этом этапе вели американский адвокат Марк О’Kонор и израильский адвокат Йорам Шефтель. (Позднее, по окончании представления доказательств прокуратуры, семья Демьянюка отстранила О’Kонора и передала дело защиты полностью в руки Шефтеля, в помощь которому был еще ранее приглашен американский адвокат Джон Гиль).
После года подготовки к показательному процессу, в течение которого журналисты не делали ни малейших попыток соблюсти принцип суб юдице и - при молчаливом попустительстве суда - вынесли Демьянюку смертный приговор задолго до начала судебного разбирательства, атмосфера в стране была накалена до предела. И если до начала суда у кого-то могли быть сомнения в том, что в результате судебной процедуры Демьянюк будет приговорен к повешению, то они улетучились, как только обвиняемому было предъявлено обвинение в геноциде. Поскольку это прямо противоречило условиям экстрадиции (Демьянюк был запрошен для суда по обвинению в убийстве), стало понятно, что суд не намерен особенно церемониться по поводу юридических тонкостей: в Израиле знали, что по вышеописанным причинам американцы (OSI) не станут заявлять протест.
Сотрудничество между двумя прокуратурами в намеренной подтасовке фактов с целью добиться осуждения обвиняемого подтвердилось впоследствии, когда по требованию конгрессмена Джеймса Трафиканта было рассекречено досье по этому делу. Среди много другого стало известно, что через несколько недель после выдачи Демьянюка в Израиль, в OSI обсуждали ответ на иск его зятя Эда Нижника с требованием, на основании Акта о свободе информации, выдать ему всю папку с делом Демьянюка. По этому поводу Брюс Эйнхорн, главный прокурор OSI по делу Демьянюка, написал одному из адвокатов отдела, Мартину Заксу: "В подтверждение нашей беседы на тему о том, каковы могут быть последствия, если мы согласимся выдать наше досье по делу Демьянюка на основании исков по Акту о свободе информации. Я знаком с фактами дела Демьянюка, потому что был главным обвинителем по этому делу. Мне известен и тот факт, что мы на данном этапе оказываем юридическую помощь государству Израиль в расследовании и привлечении к суду Демьянюка, выданного для суда в минувшем феврале. Я могу заявить однозначно, что мы будем категорически протестовать против раскрытия нашего досье по следующим причинам: забота об убедительности доказательств израильской прокуратуры. Рассекречивание наших материалов, скорее всего, раскроет и подорвет стратегию израильской прокуратуры”. (Курсив в цитате мой-Э.Ш.)
Таким образом, израильская прокуратура начала строить дело на основе заведомо фальшивых доказательств, подсунутых двумя "доверенными источниками”: США и СССР.
Цель оправдывает средства
Двумя "столпами” обвинения были: 1. результаты опознания бывшими узниками и 2. "документ Травники”.
Как уже говорилось, процедура опознания состояла из двух этапов: опознание фотографии подозреваемого среди множества других фотографий в присутствии следователей, а затем личное опознание в суде. Понятно, что их результаты должны совпадать, а если они противоречат друг другу, то свидетельство отвергается как несостоятельное. Аналогичным образом отвергается свидетельство очевидца, если он не сумел правильно идентифицировать другие, уже известные и проверенные компоненты. В случае Демьянюка эти правила были отброшены.
Первый же свидетель, бывший узник лагеря Треблинка Пинхас Эпштейн, когда ему был предложен коллаж из 8 фотографий, включая взятую с "документа Травники”, определил одну из фотографий как Николая Шелаева, напарника "Ивана Грозного” по управлению газовыми камерами, а фотографию с "документа Травники” и вовсе проигнорировал. И защита, и обвинение согласились, что это показание Эпштейна было ошибочным - указанное им лицо принадлежало другому убийце из Треблинки, немцу по фамилии Шмидт. Несмотря на это, суд полностью принял его показания, когда он в суде определил Демьянюка как "Ивана Грозного”.
Второй свидетель, Элиягу Розенберг, еще в 1947 г., при первом же интервью документалисту Катастрофы Тувье Фридману, сказал, что "Иван Грозный” был убит заключенными во время лагерного восстания в Треблинке 2 августа 1943 г., причем он сам, Элиягу Розенберг, при этом лично присутствовал и видел, как один из заключенных размозжил ему голову лопатой. Затем, когда в 1976 г. Розенбергу была показана фотография Демьянюка, снятая в 1951 г., он не был уверен, что это "Иван Грозный”, но в 1981 г., когда он давал показания на суде Демьянюка в Кливленде, он уже был совершенно в этом уверен. Когда в 1978 г. Розенбергу показали те же самые фотографии среди других, он вообще не узнал Демьянюка. Это подтвердил и полицейский, проводивший процедуру опознания в 1978 г., Мартин Колар. Понятно, что, в соответствии с критериями израильского же Верховного суда, все эти показания были слишком противоречивы и не соответствовали одно другому, чтобы на их основании делать категорический вывод. Тем не менее, суд проигнорировал все эти несоответствия, и именно показаниям Розенберга в тексте приговора придано наибольшее значение.
Третьим из выступавших со свидетельскими показаниями бывших узников был Йосеф Чарный. В 1978 г. он давал показания в США по делу Федоренко и был определен американским судьей как "самый ненадежный из всех свидетелей”, поэтому на суд по делу о денатурализации Демьянюка его даже и не пригласили. Это, однако, не помешало израильской прокуратуре пригласить его для опознания обвиняемого, хотя в 1976 г., когда Чарному был предложен коллаж фотографий в контексте опознания Федоренко, он не указал фотографию Демьянюка не только как "Ивана Грозного”, но даже вообще как человека, которого он когда-либо видел в Треблинке или где-то еще.
Еще один выживший узник Треблинки, Густав Бурокас, выступавший с показаниями на суде против Федоренко в 1978 г., ко времени суда на Демьянюком был уже совершенно сенильным. Давая показания, он вначале никак не мог вспомнить, почему он ехал в 1978 г. во Флориду из Хайфы поездом, потом "вспомнил”, что он летел туда самолетом, но из Катовиц в Польше, где он якобы тогда жил, хотя на самом деле, начиная с 1948 г., он безвыездно жил в Израиле.
Не более убедительным выглядело и опознание Демьянюка четвертым свидетелем-узником, жившим с 1950 г. в Уругвае Ехиэлем Райхманом. Его предварительный допрос с опознанием фотографий проводился в Америке следователями OSI за семь лет до процесса. Протокол опознания был составлен следователями OSI по памяти семь лет спустя, поэтому указанные в нем "факты” противоречили "фактам”, которые помнил Райхман. Так, в протоколе говорилось, что Райхман опознал в Демьянюке "Ивана Грозного” мгновенно, а сам Райхман утверждал на суде, что он на протяжении трех часов изучал все предложенные ему фотографии, прежде чем дал ответ следователям. В протоколе также было сказано, что допрос велся на английском, и переводчика свидетелю не потребовалось, в то время как сам Райхман показал, что не знает ни слова по-английски и давал показания на идиш. Мало того, в протоколе было черным по белому написано, что Райхман не опознал фотографию на "документе Травники” как фотографию "Ивана Грозного”.
Показания всех израильских и американских следователей, допрошенных в суде, доказывали, что процедура опознания фотографий проводилась неизменно с нарушением процессуальных норм. Даже американский суд признал, что проводившиеся в Израиле опознания фотографий были недопустимо наводящими и подталкивающими к желательному для обвинения ответу, и отверг их как не имеющие доказательной ценности. Это касалось, в первую очередь, главы израильской следственной группы по делу Демьянюка Алекса Иш-Шалома, который, не зная, как еще оправдать проведенную им и явно противоречащую профессиональной этике процедуру фото-опознания, попытался даже свалить ответственность на прокуратуру, сказав, что прокуратура запретила ему - из "тактических соображений” - провести процедуру должным образом.
И Алекс Иш-Шалом, и 82-летняя Мария Радивкер, которая за 11 лет до того проводила процедуры фото-опознания и писала протоколы, признали, что фотографии Федоренко и Демьянюка были вдвое крупнее всех остальных фотографий, взятых для коллажа, и значительно лучше качеством. Они также признали, что снимок Демьянюка был единственным с круглым полным лицом и большой лысиной и сразу бросался в глаза.
Выяснилось также, что многие протоколы опознаний исправлялись и дописывались десять лет спустя после процедуры. Радивкер признала и тот факт, что многие бывшие узники при первом опознании не указали на фотографию Демьянюка как на "Ивана Грозного”, но этому факту не было придано никакого значения. Именно на этих "опознаниях” покоилась вся тяжесть обвинения, когда Израиль запросил Америку о выдаче Демьянюка для суда как "Ивана Грозного” из Треблинки.
* * *
Вторым доказательством считался "документ Травники”. Как уже было сказано, это было удостоверение, которое выдавалось присланным в тренировочный лагерь Травники советским военнопленным, вызвавшимся служить в качестве вспомогательных сил СС в гетто и лагерях смерти. Существовали серьезные подозрения в том, что документ был советской фальшивкой, изготовленной в КГБ с целью провокации. Но независимо от того, был ли присланный советскими "коллегами” документ подлинным, то есть, принадлежал ли он в действительности Демьянюку, он ни в коей мере не доказывал, что Демьянюк служил в Треблинке. Далі
